***
Во дворе большого дома
По заданью управдома,
Чтобы люди в счастье жили,
Бабу снежную слепили.

Бабу снежную слепили,
Только имя дать забыли.
Записали лишь в тетрадь:
"Баба номер двадцать пять".

Женщин надо уважать -
Именами называть.
Имена дают не зря,
Жить без имени нельзя.

Стала баба горевать,
Стала баба замерзать,
Обливается слезой,
Стала баба ледяной.

Стала баба ледяной
И теперь грозит метлой.
А могла б снегуркой стать
Баба номер двадцать пять.


ДУРАЦКАЯ ПЕСНЯ
На Блошином рынке - "тик-да-так",
В сумасшедший час, дурацкий век,
Встретит свою дурочку дурак
И подарит прошлогодний снег.

На Блошином рынке - "трень-да-брень",
По хрустящим лужам, в злой мороз,
Встретим мы друг друга в божий день,
По-дурацки, будто не всерьёз.

Городская дурочка, я твой,
Заиграй на дудочке отбой.
Медное колечко обручальное.
Белая метель, как фата венчальная.

На центральном городском холме,
С колокольчиками или бубенцами
Ангелы споют нам о весне,
И укроют голову венцами.

Ветер эту песню разнесёт.
Дудочка, играй, - не замерзай!
Если дуракам всегда везёт,
Значит, попадём с тобою в рай…


ВСТРЕЧА
Колокольцев звон - бубенцы трамвая…
"Эй, гражданка в чёрном, я Вас, кажется, знаю!

Я Вас помню точно (сколько лет пролетело!),
Вы тогда были не в чёрном, но девушкой в белом…"

А трамвай всё едет, а трамвай всё пляшет.
И никто на свете ей вслед рукой не помашет…

Заиграй гармошка, да залейся трелью!
Жаль, глаза в окошке Вы не разглядели…

"А я - вот он - рядом: и смеюсь и плачу,
Провожаю взглядом, да желаю удачи.

До свиданья, в чёрном! До свиданья, в белом!.."
И катитесь к чёрту, если надоел Вам…


***
Я решил не писать длинных писем.
А потом, поразмыслив, решил их совсем не писать.
Не могу я доверить бумаге и чувства и мысли.
Опасаюсь, что недруг мои станет письма читать.

Я решил отказаться от всяких иллюзий.
И себя не винить, что опять ничего не успел.
Я решил, что попробую жить, как нормальные люди.
Я решил, что решиться на это давно я хотел.

Но решенья мои - всё пустые слова.
Я живу, как и жил, и ругаю себя.
И решеньем своим растревоженный,
Я решаюсь решить невозможное.


***
На белом фоне - белая сирень.
Стакан воды пролился водопадом.
На белую скатерть надвигается тень,
Вянет сирень. Но завтрашний день неумолим.

На белом фоне - белая сирень.
Звучит свирель за каменной стеной.
Две капли дождя. Один поцелуй.
Чего же ещё? Оплаченный счёт
Лежит на столе.

На белом фоне - белая сирень.
В пространстве снов воюет карандаш.
Пусть сердце стучит. В раскрытую дверь
Стучаться не надо. Слышна где-то рядом
Барабанная дробь…

Возьмусь за кисть и непременно
Я нарисую новый день.
Неважно то, что не умею,
А важно то, что понимаю, как это важно:
На белом фоне - белая сирень,
На белом фоне - белая сирень.


***
Остановите самолет,
Она сойдет на облака.
И, если очень повезет,
То не вернется никогда.
Ей надоели города
И холода, и гололед.
Она уже сошла с ума,
Остановите самолет!


***
Провинциальный анекдот смешной до слез.
И я смеюсь который год,
Коль довелось.
Провинциальный анекдот придумал сам,
Хотел еще, да только вот
Запутался.
Прохохотать бы побыстрей, тем более
На свете есть и посмешней
Истории.


***
Какая радость, наконец,
Вчера нашел свою ЛЮБОВЬ!
Она лежала, как мертвец,
Дугою курской выгнув бровь.
А по ЛЮБВИ шагал народ,
Пытаясь в грязь ее втоптать.
Один прыщавый идиот
Хотел плевком в нее попасть.
Но надругаться я не дал,
Плевать на тех, кто сам плюет!
Свою ЛЮБОВЬ к груди прижал
И вдунул в рот ей кислород.
Принес ЛЮБОВЬ к себе домой,
Помыл шампунем, причесал.
ЛЮБОВЬ сказала: «Боже мой,
Как долго ты меня искал!
А я тебя ждала-ждала,
Ну, а тебя все нет и нет.
С тоски да с горя запила,
Но пью не долго – тридцать лет.
Давай за встречу «брудершафт»,
Чтоб жить без горя и без бед.
И, если нашей встрече рад,
С любовью будешь пить сто лет».
И началось… И понеслось…
Дым коромыслом, как награда.
Что было вширь, то стало вкось.
Моя ЛЮБОВЬ – моя «ламбада»!
Очнулся утром в шесть часов,
Попил «нарзана» из-под крана.
Иди ко мне моя ЛЮБОВЬ,
Сыграй еще на фортепьяно!
Но чур меня, в ответ: «Ку-ку!»
Часы с кукушкой где-то плачут,
В моем прокуренном дому
Лишь бабьи туловища скачут.
В столовой нету серебра,
Нет дна в горшке и нет покрышки,
Нет трех зубов и нет ребра,
Прописки нет и нет сберкнижки,
В печи холодной нет огня,
Нет моря синего вдали,
Осталось только что «Ля-ля!»
И нет ЛЮБВИ!


НИЧЬЯ
Она ждет героя вчерашних побед.
Героя все нет, ей снятся сны.
Она ищет смысл в дыму твоих сигарет,
Смотрит на свет далекой звезды.
Она знает толк в том, как побеждать,
Чтоб пожалеть тех, кто живой.
Ее научили всему, только не лгать
Самой себе, когда рядом с тобой.
Она может все, все, что надо уметь.
Она может ждать, ей снятся сны.
Когда ей темно, тебе хочется петь
И танцевать в ожиданьи Луны.
Утром начнется пожар бенгальских огней.
Ее позовут, ей подарят цветы.
Она понимает, что может быть только ничьей,
Но ей хорошо, когда рядом ты.
И ей снятся сны о том, что ей снятся сны.
Подушка ее горяча так, что плавится лед.
Колдуют над ней часы – седые орлы.
Она ничья, но ждет кто ее позовет.


ЧЕРНУШКА
Ливерно – клеверно,
Муторно – матерно.
Напрочь расхристанна
Площадь центральная,
Национальная.
Песня фольклорная,
Кукиш за пазухой,
Очи влюбленные.
Здравствуй, сердитая,
Что ж ты не молишься?
Время московское,
Раны зализаны.
Здесь мы прописаны,
Значит не скроешься.
От милосердия богом обиженных
Пой ненаглядная, пей неумытая.
Невероятная, но очевидная,
Национальная.
Песня фольклорная,
Кукиш за пазухой,
Очи влюбленные.


***
Лели, трели, мумитроли – начинаются гастроли.
В пачке писем плещет плесень:
«Ах, не пойте глупых песен!».
Фуги Баха, Мона Лиза,
Гамлет прыгает с карниза, или что-то в этом роде,
Видно «бах» сегодня в моде.
Утонченное колено бьет безудержно о сцену,
И царапает слова граммофонная игла:
«Лели, трели, мумитроли» - продолжаются гастроли.
С каждым днем все больше фальши,
Милый Гамлет, что же дальше?
Дальше?! Лели, трели, мумитроли – эти вечные гастроли,
И уже не первый год бедный Саша нам поет:
«Лели, трели, мумитроли», я устал от этой роли.
Кто-то громко крикнул: «Браво?»,
Начинаю все сначала,
Лели, трели, мумитроли…


***
Что-то ведьмы разлетались кто куда,
Лебедой, дурман-травой закрылись от себя,
Да на все четыре стороны ковыль степна трава.
Ты ничья, а может быть и у ручья
Тот лохматый пень отыщет звуки про Вчера,
А с утра начнется пыль, как из ведра.
Ключевой водой охлыщет поперек
И попробует, отыщет средь дорог
Новый путь, идущий в никуда.
Как всегда там придорожная трава,
Завороженная степь, дремучий лес,
И чудес там нет, там только крест.
Тяжкий выдох на коле,
Тополиный пух,
Под сугробом папоротник ждет седых старух.
Разлетались вороны – воронье,
На четыре стороны –
Все твое.


НАЧАЛО
Проснусь поутру от того, что проснусь,
Откроюсь и выйду… и не приду…
На ВЕК удалюсь, на второй улыбнусь,
На третий воспряну и… не вернусь.
Клянусь, я не первый!
А сколько осталось
У вербы пушистых зеленых комочков?
Наверно, весной одичалая радость
Ворвется в пустыню и разольется
Цветами твоими. Моими глазами
Веселый кузнечик подпрыгнет до НЕБА.
Клянусь, я не первый, кто спрашивал ХЛЕБА.
Увы, не последний и к счастью проснулся,
Открылся и вышел, назад не вернулся.
Давай продолжай и не бойся, не страшно.
Там дальше начало. Ты выйди, попробуй,
Дорога одна, а главное – важно,
Чтоб этот кузнечик подпрыгнул до… НЕБА.
В траву, на анютины глазки,
Как в сказке, ты только откройся,
Проснись поутру, улыбнись и не бойся.

©Александр Седов